От реки раздался глухой гул, и англичанин увидел разворачивающийся БТР. Выход к реке был перекрыт наглухо, оставалось только свернуть направо и попытаться пройти между строений или укрыться в них. Впереди было довольно высокое здание, и рядом с ним еще какое-то, пониже…

Керр побежал туда, подумав, что еще ни разу он не был в таком дерьме. Это ведь Чернобыль, твою мать. Возможно, он уже наступил куда-то или надышался чем-то – и конец половой жизни, а то и просто жизни. Хоть и говорят, что новые лекарства от рака очень эффективны, проверять их на себе как-то не хочется.

Он почти достиг своей цели… но тут заметил движение. Движение впереди, там гребаная открытая площадка, и там было движение. В любой момент его могут заметить и открыть огонь, выстрелы привлекут остальных. Решение пришло мгновенно – укрыться в здании. Он метнулся туда, вломился в дверной проем – двери не было. И буквально напоролся на какого-то человека с автоматом и без рюкзака за спиной. От толчка этот человек полетел на землю, но ловко вывернулся, а в руках у него был автомат. Автомат, который он нацелил на Керра, а тот успел нацелить на него винтовку, почти в упор.

Но на курок почему-то не нажали ни один из них.

– Брось оружие, – сказал Керр стандартную фразу, – я не хочу тебя убивать.

– Попробуй…

И тут Керр заметил кое-что, что заставило его сильно задуматься.

Неизвестный, с которым они так плохо разминулись в коридоре, был одет не в обычный камуфляж украинской армии, а в какой-то новый комплект униформы, не цифровой, но такой расцветки Керр не видел ни разу. Перчатки из кевлара с отрезанным указательным пальцем, очки, на автомате какой-то русский прицел. Нагрудник в той же расцветке, легкий. И похоже… еще что-то вроде… системы для городского альпинизма, которая с успехом используется и десантниками для сброса с вертолета…

– Ты не украинец, так? – Керр перешел на английский: – Speak English?

– Yes. A little…

Так и есть – вряд ли простой украинский солдат знает английский.

– Мы в заднице…

– Говори за себя.

– Я в заднице, и ты тоже. Хочешь выбраться?

…

– Я сейчас уберу винтовку. Не стреляй.

Керр опустил ствол.

– Я не знаю, кто ты, парень. Но мы можем и помочь друг другу…

…

– Это ведь ты пристрелил того второго – там, на дороге?

– А ты – первого?

– Точно.

– Моего звали Гор. Уильям Гор, который решил, что ему больше подходит имя Абдалла. Он хотел купить тут ядерные отходы.

– Ядерные отходы?

– Да…

– Ты стрелять умеешь?

– Идиотский вопрос, русский.

– Совсем нет. Где винтовку взял?

– Нашел, у дома валялась.

– Это моя.

– Ну извини. Теперь моя.

– Еще что-то есть?

– Да. Два пистолета. Патронов совсем мало.

– А гранаты?

– Нет.

– Это плохо. О’кей, ты по той стороне работай, а я по этой.

– Почему это так?

– Потому что я так сказал.

– О’кей, соглашусь с тобой, русский. Смотри не пристрели меня.

– Ты тоже.

Из гостиницы обзор был хреновый. Но был. Я выглянул, засек движение и послал туда пулю.

И так мы стреляли до тех пор, пока на позицию не вышел БТР и не начал методично, плита за плитой, расстреливать здание.

Жив был Спец или нет, я не знал. У нас и у самих шансов выжить было совсем немного. Мы передвигались в основном ползком, в коридоре было еще относительно свободно. С одной стороны рухнула часть стены, и теперь можно было простреливать коридор с торца здания. Дышать было нечем – от пыли.

Я установил все имеющиеся у меня заготовки под растяжку на лестнице, одну сделал хитро – с ручным приводом из длинной лески. Сделав так, я пополз назад, англичанин лежал на позиции, подложив под цевье какую-то старую мебель.

– Хочу попасть в прицел, – сообщил он.

– Неплохая идея… – одобрил я.

БТР был виден метрах в двухстах через пыль и рваную кромку бетона. Потом метеор ударил в бронетранспортер, и от него ничего не осталось – только горелые обломки…

В следующее мгновение я заметил, как пространство перед зданием буквально вскипело от разрывов. Это были не НУРСы, а тридцатимиллиметровая пушка. Со стороны реки на нас заходил «Ка-52».

Наши…

Ракета была на месте, я неловко повернулся, достал ее и выпалил вперед. Вертолет прогрохотал над нами, почти касаясь брюхом домов, и уже куда-то на город. Там тоже загремели разрывы…

Наши, б…

Потом появились вертушки, две. Шли низко, над рекой. Одна ушла в круг, вторая рванула на посадочную…

Прогрохотал еще один «Ка-52», работая тридцатимиллиметровой пушкой…

Укры, если кто-то что-то и не понял до сих пор, прятались по домам, уходя от являющейся целями бронетехники и стараясь прикинуться ветошью. Все понимали, что против группы ударных вертолетов они ничего не сумеют сделать…

Шедшая на посадку вертушка была необычной. Короткая, кургузая, широкая, в морском камуфляже из пятен черного, серого и синего цветов. Два несущих винта и нет хвостового, блоки НУРС на пилонах. «Ка-32» последней модификации, такие сейчас начали производить для тяжелых десантных кораблей. Мы на таких летали в порядке ознакомления – у них две двери вместо одной и дальность больше в полтора раза. И их намного сложнее сбить – хвостового-то винта нету…

– Ваши? – спросил англичанин.

– Да, за нами. Ты с нами? Решай!

Англичанин покачал головой:

– Выберусь сам.

– Как знаешь. Сейчас вертушки все улицы зачистят, как уйдут – ты выходи. Пока укры будут шукаться, найдешь транспорт и уйдешь. Удачи.

– И тебе…

Англичанин хлопнул меня по плечу, повернулся и выбежал из комнаты. Я проводил его взглядом…

Камовская вертушка совершила посадку. Десантировавшаяся из нее штурмовая группа была одета в совершенно необычную форму: черная, но не как у пехов, а с капюшонами. Они грамотно заняли позиции, у одного из них я видел крупнокалиберную снайперскую винтовку. Стрелять по ним не стреляли: налет «Черных акул» явно продемонстрировал, кто в доме хозяин.

Надо идти…

Я начал спускаться по лестнице и на втором столкнулся с украинскими солдатами…

Не знаю, как мы не выстрелили друг в друга. Чудом просто. Но увидели друг друга мы одновременно, прицелились. Но не выстрелили. Они, видимо, в штурмовой группе были, поднимались наверх, услышали вертолеты и решили не идти дальше, держа под контролем лестницу. Сейчас они целились в меня, а я – в них.

Только у меня был один автомат. А у них – несколько и даже легкий пулемет.

И, думаю, они понимали, что если на улице услышат стрельбу, то жить им останется ровно до того момента, пока спецназовцы не начнут зачистку здания.

– Понимаете по-русски? – негромко спросил я.

Украинцы молчали. Я видел их глаза и понимал, что если они и начнут стрелять, то от безысходности и страха.

– Так, – сказал один из них, – розумию.

– Я не хочу убивать. Я хочу просто уйти.

Молчат.

– Я выйду к вертолету. И ничего не скажу про вас. Мой напарник в соседнем здании. Мы уйдем, и вы сможете выйти. И уйти. Остаться в живых.

Снова молчат.

– Хватит убивать, хлопцы. Когда-то надо прекратить.

Молчание. Потом один из них опустил автомат, за ним и второй.

– Иди…

Я тоже опустил автомат и начал спускаться, ожидая выстрела в спину. Но его не последовало.

Наверное, Спец поступил бы по-другому. И любой из разведвзвода, ставшего моим, тоже. Но я не они. Это у них фашисты убили родных, разгромили дома, лишили их навсегда той жизни, какой они жили.

А я просто солдат.

На выходе из здания я поднял автомат в вытянутой руке и вдруг ощутил, какой он тяжелый. Я никогда не думал, что автомат такой тяжелый.

– Свои! Я выхожу! – заорал я и пошел на свет божий…

– На колени упал! – последовала команда. – На колени, стреляем!

Я сделал еще несколько шагов.

– На колени, б…, точно завалю щас!

Делать нечего – я опустился на колени.